Смерть кузнеца

– Зря сидите... Не будет клева, ушла рыба. На зорьке она клюет – во-о-он под тем бережком. Можно окуньков на уху наловить, а то и щуку, – как бы равнодушно заговорил с нами облезлый местный дед.

Мы – компания друзей из столицы – оказались в этой глухомани случайно. Наш общий приятель Генка все уши нам прожужжал о какой-то необыкновенной рыбалке в здешних местах, а когда все уже было на мази, взял да и сломал ногу. В результате, мы трое, приперлись в эту богом забытую деревню, а зачинщик приключения остался дома. Мы никого тут не знали; о ночлеге договорился еще Генка, а насчет рыбных мест помощь деда могла пригодиться.

– На что ловите? На живца надо, фигня ваши воблеры... Мотыля намойте, а то – на свалку яиц сходить, к птицефабрике... Вот там наживка! – деловито продолжал просвещать нас старый хрыч, сообразив, что гнать его мы не станем.

Вот так, незаметно и по-свойски влился Фомич в нашу компанию. Не шибко грамотный, был он, тем не менее, великолепным рассказчиком – привирал всегда затейливо и красочно, божась, что все именно так и было. Всю жизнь, за вычетом службы в армии, он провел тут, работая сначала в совхозе, потом на местного латифундиста, а теперь возясь на собственном огороде. Вернее, возилась его сварливая жена, а Фомич при первой же возможности сбегал к нам, как шкодливый пес – у нас не костерили на чем свет стоит, охотно слушали завиральные байки, а главное, давали выпить.

– Вот ты думаешь, почему у нас тут рыба такая крупная? – таинственно начал он, приняв на грудь. Мы, переглядываясь, прятали усмешки.
– У нас в лесу, за болотами, лабатория была. Секретная! – Фомич со значением поднял указательный палец.
– Охраняли ваши редкие виды, что ли? – предположил Саня.
– Сам ты «виды»! – разобиделся на что-то дед. – Секретная говорю, военная, понимать надо! Туда с такими погонами наезжали! Все развалили, гады, такая страна была...
– А ты откуда про нее знаешь, если такая секретная? – подначивал я.
– А оттуда и знаю, – приосанившись, важно отвечал Фомич. – Я для ихних экскрементов лягушек им ловил, вот! – он явно не понимал, отчего мы захохотали. – Что ты ржешь, твою мать! Экскременты там делали над рыбой да над лягушками!
– Дед, – выдавил я сквозь слезы, – экскременты мы все делать умеем!
– Как же, умеет он! Те настоящие ученые были, не тебе чета, в халатах белых, а то – и на космонавтов похожие!
– Костюмы химзащиты? – вдруг посерьезнел Борис. – Дед, а ты ничего не путаешь?
– Леший в лесу путает, а я правду говорю! – отрезал дед.
– Так у вас и лешие есть? – хмыкнул Саня.
– Леших, может, и нету, а водяной точно есть.
– А руса-а-алки? – не отставал Саня.
– Русалки тебе вдоль трассы стоят, – не принял игривого тона Фомич. – А водяной кучу народу уже прибрал, вот кузнеца, к примеру...
– Фомич, расскажи! – попросил я, предчувствуя очередную забористую байку. Тот, польщенный моим интересом, начал:

– Добрый был мастер кузнец Никита, да и человек хороший, козявки не тронет, даже когда выпимши. Не поверите, даже мясо не жрал, любую животину жалел. Если б мог – сидел бы в травке, и одной травкой бы питался, как корова, ей-богу!
– Кузнец-вегетарианец! – глумливо встрял Саня, но мы зашикали на него.
– Только вот сглупил Никита – связался с Мухами, – продолжал старик. – Мухи эти, ну, по правде-то они сестры Мухины выходят, это у нас их Мухами кличут... Мухи эти появились у нас не пойми откуда – взяли вдруг, приехали, да и поселились у нас в деревне. И никто мне не верит, что видел я их, тех Мух, раньше, при Советском Союзе – в лабатории! И были они не Мухи, а важные ученые, в халатах! Ну, постарели, конечно, но узнать можно.

– И что они тут делают? – заинтересовался странным поворотом я.
– А ничего такого! Зинка в продавщицы подалась, а сестра ее младшая дома сидит или с Зинкой в магазине – вроде как больная, дурочка вроде. И меня не признают, будто бы не носил я им лягушек на экскременты! – с обидой продолжал Фомич. – А только я видел: таскаются обе на то место за болотом, где лабатория была! Таскаются, стервы, по ночам, чтоб не углядел никто! Вот я тебя спрашиваю – зачем таскаются, а? У нас на то болото народ даже днем ходить боится, там водяной людей жреть, а им хоть бы что!
– И зачем они туда ходят?
– Я так полагаю, – важно излагал свою теорию дед, – как Советский Союз того... лабаторию тоже прикрыли. Но кой-чего там, видать, осталось. Все уехали, а эти две – вернулись!
– А что ж кузнец? – Саня вернул рассказчика к началу истории.
– А то кузнец, – степенно продолжал Фомич. – Стал он к старшей Мухе-то, того... захаживать. Ну, она не старая еще, чего ж... Помню, рубаху ему подарила зеленую – идет по деревне, зеленый, что твой огурец! Во-о-от, захаживал-захаживал, а потом, видно, тоже что-то заприметил. Сообразил, что не простая баба Зинка эта. Да и не Зинка она вовсе! И сестра ее вовсе не дурочка! Стал он за ними следить. И как поперлись они ночью на болото – за ними пошел потихоньку. Ну, а там его водяной и съел, – прозаично оборвал старик свой рассказ. И помолчав, добавил, уже философски-задумчиво:
– Вот так оно бывает, жил-жил себе человек... Не думал, не гадал... Уж такого конца никак не ожидал кузнец, эт точно... только рубаху зеленую рядом с болотом нашли.

Ложась спать, мы вдоволь посмеялись над байкой старого алкоголика. Только Борис был серьезен.
– А что, если тут и в самом деле была биохимическая лаборатория?
– Ага, а в болоте живет гигантская жаба-мутант, результат военных экспериментов, и пожирает людей!
– Не всех! Только кузнецов! – давился от смеха легкомысленный Саня.
Схожу завтра, посмотрю на Мух, решил я.

***

Обычный деревенский дом, ничего особенного. Поднявшись на крыльцо, я потоптался у двери и прислушался.
Сухой голос задумчиво произнес:
– Возможно, это латентный фактор... Представьте себе, коллега...
Я постучал. Не дождавшись ответа, толкнул незапертую дверь и вошел. А войдя, решил, что мне послышалось. Такие слова совершенно точно не могла произнести ни одна из этих женщин: ни дебелая идиотка с плоским белесым лицом и расфокусированным взглядом, ни вульгарно накрашенная деревенская бабенка с беспощадно выбеленными взбитыми волосами. Конечно, это было радио. Или телевизор. Я оглянулся вокруг.
– Драсссть... – насмешливо произнесла старшая Муха базарным голосом.
– Представьтесебе, представьтесебе... – монотонно забубнила идиотка.