Ржевский в космосе

Глухой удар и шум падающего тела. Все насторожились. Никто ещё не пробовал общаться с гиперстанционным смотрителем столь радикально.
– Где лошади? Где тот окиллион лошадиных сил, необходимых для скачка?
– Но Ваше Превосходительство... Есть только 787 триллионов... Переходник разряжен...

В комнату ввалился некто в мундире галактического гусара. Под уздцы он вёл своего коня. Галуны и эполеты были спороты – ввиду секретности миссии.
– Безобразие, – завопила графиня Устриу, устрица с планеты Тапогавк.
– Заводить лошадь в гостиную... – поддержал её барон Ариньяк.
– Я – конь, – обиженно проржал конь.
Барон Ариньяк стушевался, графиня Устриу кокетливо приоткрыла створки. Совсем чуть-чуть.
– Не забывайся, – прошептал в ухо коню человек в мундире галактического гусара. – Ты, всего лишь младший подножный, а я...
– Ваше благородие, – прошептал в ответ конь, – Вам в самом деле нравится эта устрица? Тогда я...
Устрица Ржевскому совершенно не нравилась. Поручик Генно-Модифицированной Кавалерии, придерживался традиционной ориентации. В том смысле, что у его партнёрши должны были быть и руки, и ноги. Желательно по две. Учитывая многообразие галактических рас, он готов был идти на компромисс. Названия – они в конце концов не так важны. Но ножки... У всех разумных самок (если, конечно, самки бывают разумными) должны быть ножки...
Вот например, Изероскиль, баронесса, плетельщица Великой сети. У неё было целых восемь ножек! И сведения были получены очень ценные, но восьминогие дамочки осточертели Ржевскому до такой степени, что... В связи с секретностью миссии, он не мог ругаться на родном языке. А на других получалось пошло, скучно и грязно.
Но, по привычке, он выдал дежурный комплимент. В смысле, что ножки – это главное. Хоть у лошадей, хоть у баб. А если ножек восемь...
Конь его, однако, заржал, и сказал, что главное – это душевная близость.
– С устрицей? – проявил здоровую иронию поручик.
– Так больше никто не соглашается, – очень серьёзно ответил конь.
– А она согласилась? – немедленно среагировал Ржевский.
– Ну... – тихо проржал конь, – она согласилась на душевную близость.
– Это как? – удивился Ржевский.
– Сам не понимаю, – ответил верный конь.

Но тут появилось новое лицо. Корнет Александр Азаров. С пакетом. Помня о секретности своей миссии, корнет попытался замаскировать пакет развязным поведением. Но даже его нога, как бы невзначай, просунутая в полуоткрывшиеся створки графини Устриу не отвлекли никого, кроме самой графини.
Графиня сладострастно задышала. Корнет, как бы в смущении, очень естественно передал пакет Ржевскому. Который его немедленно, и без всякого смущения, вскрыл. Все остальные вытянули шеи (некоторые на два метра) и тоже стали читать.
Дмитрий Ржевский – отчество нашего героя было засекречено настолько, что его не знал даже Император Восточной Галактики – снисходительно усмехнулся. Идиомы Старой Земли защищали информацию лучше любого шифра. Он узнавал руку старого фельдмаршала.
– Фи, какая пошлость, – брезгливо процедил Барон Ариньяк.
– Ах, если бы это оказалось правдой, – ещё сладострастнее задышала графиня Устриу.
Но только Ржевский понял суть послания. Ничего нового. Ждать указаний. Ждать, ждать и ждать... Именно этим он и занимался последние десять лет. Ждал до того, что уже начал находить соблазнительными ножки паучих с планеты Урууль. Однако, сведения о перемещениях 3-го корпуса пауков, очень помогли выиграть битву при Бетельгейзе.
Вот только... Теперь в его подчинение прибыл корнет. И у него были две руки и две ноги. Человеческих! И было в нём что-то такое... Ржевский никогда не понимал этих новомодных веяний, но... Но к ужасу своему... А что в этом удивительного? После десяти лет конспирации... После десяти лет паучих, устриц и бесформенных существ с Бетельгейзе III... Кто осудит поручика? Вдали от Родины и прекрасных фрейлин Императорского Двора?
И он повёл себя так, как велело его сердце. А корнет повёл себя... Мне больно об этом говорить, но он повёл себя... Как бы это сказать? Как девица, отдающаяся гусару. И в тот миг, когда Ржевский уже осознал всю бездну своего падения, некое новое обстоятельство... И финал, потрясающий финал – затмивший по своему накалу все бордели Нью-Петербурга... И Ржевский понял, что это судьба. И пусть над ним хохочет весь Нью-Петербург. Всё было не так. Всё было именно так!
– Корнет! – воскликнул потрясённый порутчик. – Вы сменили пол? Выдержали эту ужасную операцию? Ради меня? Я предлагаю вам руку и сердце!
Сказал, и сам испугался. Он ещё никому не предлагали руки и сердца. Но все, когда-нибудь бывает в первый раз.
А Шурочка Азарова не стала ему объяснять, что вовсе она не меняла пол, а всего лишь переоделась корнетом. Женским своим чутьём она поняла, что то, что было бы романтической сказкой в веке XIХ-м, не прокатит в веке XXIV-м, веке прогресса и толерантности. А её очень хотелось замуж. И именно за Ржевского...